Встречи. Елена Павлюченко

Много лет назад, чем-то расстроенная и погруженная в свои мысли, я ехала в переполненном автобусе. Стоящий рядом молодой человек осторожно тронул меня за руку: «Девушка, ведь сегодня вторник…». Я с недоумением посмотрела на него — так оно и было, и что? «А вы такая грустная, будто понедельник!». Я невольно засмеялась. Он вышел на подоспевшей остановке, с улыбкой помахав рукой на прощание. Мы больше никогда не встречались. Я помню его до сих пор.

Я помню их всех — всех незнакомых людей, кто когда-то был бескорыстно добр ко мне. Даже не обязательно помог, а просто сделал что-то неожиданно приятное. Старушку в электричке, которая, поймав мой восхищенный взгляд на кипу цветов у нее на коленях, протянула мне душистый пион. Девушку, в жуткий ливень проводившую меня до метро под своим зонтом, — ей было не туда. Человека, в ответ на просьбу прикурить, подарившего нам зажигалку: «Я уже почти дома, а вы тут ночью больше никого не найдете». Буддистского монаха, неожиданно вручившего нам с мужем по апельсину и исчезнувшего в полуразрушенном храме на окраине Чиангмая. И других — столь удивительно многих, к моему счастью…

Я не знаю их имен и зачастую помню даже не в лицо — по ощущению. Растерянно замерев на удар сердца, жизнь вдруг вырывается из опостылевших причинно-следственных связей и начинается заново. В груди растекается тепло, и мир становится больше, наполняясь светом и смыслом.

Мы привыкли ожидать помощи и внимания со стороны близких. Конечно, мы благодарны, но признаем их право требовать от нас того же. Это как бы узаконенные узы в той или иной степени взаимовыгодного обмена. Добро не то чтобы корыстное, но все же предписанное социальными нормами как исходное требование человеческой кооперации. Оно — понятно.

Доброта незнакомых людей в некотором смысле беспричинна. Она дышит, где хочет, осеняя каждого хоть раз в жизни. Ты не знаешь, и тебя не знают; ты не ждешь, и тебе не должны; и может ничего не быть. Но каким-то чудом это все же происходит: между тобой и другим возникает мгновенная связь — и в этот момент становятся не важны различия или сходство, национальность, пол, возраст, язык и даже биологический вид. Просто одна жизнь встречает другую и признает ее ценность. И дарит то, что может сейчас.

Когда-то преподобный Сергий Радонежский поставил храм Троицы, дабы созерцанием его «побеждать страх перед ненавистною раздельностью мира». Я боюсь ее не меньше. Но я — атеистка, и не купола дают мне надежду. Когда я вижу, как хмурый панк со вздохом отдает половину своего хот-дога уличному псу, когда узнаю, что где-то полицейский купил ботинки бомжу, когда вспоминаю вас, кто беспричинно был так добр ко мне… мой страх уходит. Ведь все это возможно только в том случае, если мир по сути своей един, и мы — не чужие.